Анатолий Радов - Нулевая область [СИ]
И это воспоминание заставило страх возрасти.
А зелёный продолжал с интересом рассматривать человека. Макс стоял не шевелясь, понимая, что у него сейчас нет выбора. Он может только ждать и ничего кроме этого.
А зелёный вдруг, сделав шаг назад, резко наклонился. Макс невольно отшатнулся, когда треугольная морда с большими сетчатыми глазами оказалась всего сантиметрах в пятнадцати от его лица. Руки заметно задрожали, хотя и сжались в кулаки. Макс вдруг увидел себя. Десятки себя, в маленьких чёрных октаэдрах из которых состояли глаза зелёного.
Выглядело это всё даже смешно, но Макс почувствовал только усиливающийся страх, и ни малейшего позыва к смеху. И ещё он почувствовал, что эти сетчатые глаза словно затягивают в себя, в свою чёрную бездну. Он попытался отвести взгляд, но не смог.
Мозг стало быстро окутывать чем-то ватным и тёплым, и уже через секунду, Макс, ставшей апатичной мыслью, понял, что он в полной власти этого существа, что он не сможет даже сопротивляться, если зелёный станет его сейчас убивать. Но как ни странно, страх вдруг отступил, мгновенно, освободив его тело от ненужного напряжения, и в мозгу что-то сначала зашевелилось, потом замелькало, и Макс с удивлением осознал, что это буквы. Самые обычные буквы. Они промелькнули сначала в одном направлении —
…а…б…в…г… -
Потом в обратном —
…я…ю…э…
В каком-то дурацком, образном представлении твёрдый и мягкий знаки. Следом пошли слоги.
…аб…ав…аг…
Мысль ускорялась с каждой секундой, и Макс вдруг понял, что уже не осознаёт всё это раздельно. Теперь это было просто сплошным мельтешением, острой, обжигающей пульсацией в височных долях.
Так длилось почти минуту. Потом пульсация на несколько секунд прекратилась, и Макс быстро и глубоко задышал. Но как только он выдохнул в третий раз, на него обрушился поток. Он так и почувствовал, именно как поток, стремительно вливающийся в мозг, словно из пожарного брандспойта. Но он не тушил, а казалось, наоборот, разжигал. Внутри черепа нещадно пекло, и не только в самом мозгу, но и в глазных яблоках, и в носовой полости, и во рту, добираясь до гортани. Голова начала кружиться и Макса сильно кидануло вправо. Он с трудом удержался на ногах, беспомощно выставив вперёд правую руку, и в тот же миг поток прекратился, оборвался, как стальной трос с громким хлопком. Макс, не в силах стоять, плюхнулся на землю и уткнулся лицом в колени.
Пожар в голове тут же стал затухать, мысли замедлялись, и когда они через пару минут, наконец-то, вернулись в привычное русло, Макс понял, что сделал зелёный.
— Это писец, — устало выдохнул он, ощущая, как вброшенные в его голову знания начинают слово за словом всплывать из ниоткуда, казалось из самой пустоты. В мозгу словно самораспаковывался огромный файл.
— Ни хера себе у него трафик, — пришла в голову глупая шутка, и Макс вяло улыбнулся.
Информация раскладывалась отдельными файлами, образы к образам, ощущения к ощущениям, слова к словам, и вырисовывалась картина, пока непонятная, но уже очертаемая. Когда, наконец, файл распаковался полностью, Макс медленно поднял голову. Огляделся вокруг.
Зелёного нигде не было.
— Ушёл, — без каких-либо эмоций выдохнул Макс, просто констатируя факт.
Он осторожно поднявшись, подошёл к мёртвому краку, и присел возле него на корточки. Пошарил в своей голове и глупо улыбнулся. Странно было понимать, откуда эта тварь, и как она здесь очутилась. Но ещё странней было понимать — зачем.
Он с некоторой долей брезгливости дотронулся до жёлтой вязкой субстанции, которая служила этому существу, как и кровь человеку, для транспортировки кислорода к внутренним органам, для поддержания температурного баланса, для…
Кровь крака успела запечься и на ощупь смахивала на смолу деревьев.
— Значит, вас можно убивать, — Макс зло ухмыльнулся. — Все, чёрт подери, смертны, да? Блин, а Маша уже, наверное, волнуется.
Он торопливо поднялся. Неприятных ощущений уже не было. Он снова чувствовал себя так же, как и до этой встречи с подохшим краком и огромным зелёным-богомолом. Развернувшись, он быстро отыскал глазами высокую лиственницу и почти бегом заспешил к ней.
От неё уже проглядывалась кромка леса. Макс, тяжело выдохнув, зашагал вперёд, с удивлением обнаружив, что солнечные лучи уже не проскальзывают сквозь густые кроны и не свисают с веток светящимися прозрачно-русыми локонами.
Облака закрыли, понял он. Блин, сколько ж я тут прошарахался? Бедная Машунька, уже по ходу на измене вся.
Он ускорился и из леса почти выбежал. Сразу бросил взгляд в сторону двух исполинских деревьев, которые оказались метрах в сорока правее, увидел Машу. Она стояла, опершись плечиком на ствол одного из них, и смотрела в сторону леса.
— Маша! — громко окликнул он и быстрым шагом заспешил к ней.
Девушка сначала заулыбалась и помахала рукой, а потом на её лице появилось недоумение.
— Нету, Маша, — Макс развёл руками. — Весь лес обошёл, ни одной сухой ветки. Не лес, блин, а райские кущи. Ни-и-чё не сохнет.
Он извинительно улыбнулся.
— Ну, нету, значит, нету. Без костра как-нибудь обойдёмся. А чего ты так долго?
— Ну, как чего. Искал, ходил. Заблудился маленько.
— Я же говорила, давай вместе пойдём. Вместе б мы не заблудились.
— Не факт.
Макс подошёл к рюкзаку и плюхнулся возле него на задницу. Без особой надежды потрогал бутылку. Та была всё ещё очень тёплой.
— Слушай, Маш, как ты думаешь, из болота можно воду пить? — спросил он, чувствуя в гортани жжение на пару с покалыванием.
Маша выпятила губки и пожала плечиками.
— Ла-адно, потерпим ещё чуть. Маш, ты вообще сова, или жаворонок?
— Как это?
— Ну, если ты рано ложишься спать и рано встаёшь, значит жаворонок. А если поздно…
— Нет, я рано и рано, — Маша улыбнулась. — Я жаворонок. Мне вообще жаворонки нравятся. Они у нас над лугом бывает щебечут. Возле деревни прямо. Только не видно, высоко где-то.
— А я когда маленьким был, у нас в конце двора щеглы жили. Красиво вообще поют, но коротко. Да и мало у них мелодий, четыре, пять максимум, — Макс развернулся к Маше, переставив ноги по земле, и заглянув ей в глаза снизу, заговорил с каким-то особым проникновением. — А однажды сижу как-то вечером, слушаю, типа. И вдруг птичка какая-то маленькая, серенькая такая… хотя нет, больше черноватая, по-моему, была. Ну, не важно, короче. В-общем, прилетела эта птичка и как давай трели выводить. По полминуты, не меньше. Так щеглы эти, сразу примолкли. Представляешь, какая у них уважуха к тем, кто талантливей и профессиональней. Вот до сих пор думаю, может, это соловей был? Хотя, фиг его знает, водятся они в наших местах, или нет?
